Кемь и Соловки.
Минутка оправданий
Только в это время полевушка использовалась по назначению - в ней сводились учеты, и ничего больше. Типичная запись выглядела так:8.07.13.
14:20. Б.Каменное. Ч-З 1+2, перевозчик, скопа - пара, транзит. - 15:15.
20:11. 161-5. ЧЗ-2. 20:16.
Ну, или так:
Продрейс 5.07
Хлеб б. - 2
Хлеб ч. - 2
Мол. сухое - лучше 1 кг.
Багбир - 2-4 (подразумеваются трехлитровые баклаги - В.Ч.)
Прошу простить меня за события, упущенные или перевранные мной из-за кризиса жанра.
Организация процесса
У любого мероприятия должна быть цель. Любая. Идиотская.
Но цель. Иначе мероприятие превращается в грустное распитие
водки на природе, да и деньги на водку кончатся слишком быстро.
Но цель. Иначе мероприятие превращается в грустное распитие
водки на природе, да и деньги на водку кончатся слишком быстро.
Мышь.
На Соловки 192 и примкнувшие к ней катаются под видом бригады учета водоплавающих птиц, обитающих в прибрежной полосе и на озерах о. Большой Соловецкий. И действительно их учитывает. Благодаря этому Соловецкий филиал Беломорской биостанции МГУ в лице Черенкова-старшего и его жены предоставляет нам угол в своем сарае под склад негабаритного снаряжения (котлы, тенты, веревки, прочая мура), а также помогает в добыче различных бумаг.
Со стороны кажется, что птичьи учеты - дело неблагодарное. Но это со стороны. Преимущества поездки в качестве научных волонтеров выглядят примерно так:
1. Учеты - стимул для длинных (10-30 км.) радиалок. Без стимула длинные радиалки не делаются, потому что всем лень.
2. Необходимо закрыть учетами некую часть карты. Поэтому посещаются места, в которые нормальные люди не ходят. И хорошо, что не ходят - остров и так изрядно замусорен, берега озер около основных местных дорог тому отличное подтверждение.
3. Удается наблюдать интересные (красивые, необычные, ...) виды в сравнительно ненарушенной среде (см. п.2).
Лично для меня главное животное Соловков - орлан-белохвост. В 2011 году мы спугнули его с сосенки. Не каждый день видишь летающее полотенце с размахом крыльев под 2 метра с дистанции около 15 метров. Сказать, что эта птица потрясающе красива - ничего не сказать. Посмотрели картинки? Так вы не видели его взлетающим и не спеша набирающим высоту.
В том же 2011 году мы наблюдали трех сизых чаек, атакующих пару орланов. Действие разворачивалось на сравнительно небольшой высоте (один орлан шел метрах в 20, второй - где-то у края учетной дальности).
2013 год для меня прошел под знаком кулика. Например, на оз. Промысловом на меня наорала фифи - я прошел где-то в метре от гнезда.
4. На большей части острова действует режим музея-заповедника под эгидой ЮНЕСКО, и не то что стоять - перемещаться без гида разрешено только при наличии соответствующего разрешения из местного лесхоза или администрации.
В теории, плевать все хотели на разрешения. Но в 2011 году нашу группу сумела перехватить тетка из цивилизованного кемпинга с вопросом "А что это вы тут делаете, а?" и попыталась поселить к цивилам насильно (около 300 р/чел*сутки). Последовало долгое разбирательство с местным начальством. Хорошие люди с начальством более-менее знакомы, и уже на материке до нас дошел слух, что мэр поселка распорядился снести кемпинг к черту - тетка достала всех своей наглостью, а обитатели кемпинга изгадили окружаюшие перелески и летное поле местного аэродрома.
1. Учеты - стимул для длинных (10-30 км.) радиалок. Без стимула длинные радиалки не делаются, потому что всем лень.
2. Необходимо закрыть учетами некую часть карты. Поэтому посещаются места, в которые нормальные люди не ходят. И хорошо, что не ходят - остров и так изрядно замусорен, берега озер около основных местных дорог тому отличное подтверждение.
3. Удается наблюдать интересные (красивые, необычные, ...) виды в сравнительно ненарушенной среде (см. п.2).
Лично для меня главное животное Соловков - орлан-белохвост. В 2011 году мы спугнули его с сосенки. Не каждый день видишь летающее полотенце с размахом крыльев под 2 метра с дистанции около 15 метров. Сказать, что эта птица потрясающе красива - ничего не сказать. Посмотрели картинки? Так вы не видели его взлетающим и не спеша набирающим высоту.
В том же 2011 году мы наблюдали трех сизых чаек, атакующих пару орланов. Действие разворачивалось на сравнительно небольшой высоте (один орлан шел метрах в 20, второй - где-то у края учетной дальности).
2013 год для меня прошел под знаком кулика. Например, на оз. Промысловом на меня наорала фифи - я прошел где-то в метре от гнезда.
4. На большей части острова действует режим музея-заповедника под эгидой ЮНЕСКО, и не то что стоять - перемещаться без гида разрешено только при наличии соответствующего разрешения из местного лесхоза или администрации.
В теории, плевать все хотели на разрешения. Но в 2011 году нашу группу сумела перехватить тетка из цивилизованного кемпинга с вопросом "А что это вы тут делаете, а?" и попыталась поселить к цивилам насильно (около 300 р/чел*сутки). Последовало долгое разбирательство с местным начальством. Хорошие люди с начальством более-менее знакомы, и уже на материке до нас дошел слух, что мэр поселка распорядился снести кемпинг к черту - тетка достала всех своей наглостью, а обитатели кемпинга изгадили окружаюшие перелески и летное поле местного аэродрома.
5. Только знакомство с лесхозом дало нам возможность добыть подробные (примерно 250-метровки) карты большей части острова (кроме брошенной воинской части на Муксалме и еще какой-то мелочи). Карту не просите. Если вам надо, она у вас уже есть. Если нет - вам и не надо.
Из Москвы выехали: ваш покорный слуга, Миша Жижилкин, Витя Федорчук, Сутор, Оля Бажанова и ее старая подруга Тата, Мышь с мелким Леней (мелкий - это меньше года), И.А. Савинов со своим племянником Владом. Перед самым отъездом с острова до нас добрались Тих с Танькой Тихомировой.
Билеты закупались в разное время, разными людьми и в разные вагоны. Что немало украсило нашу жизнь во время погрузки и, особенно, разгрузки (одну из коробок удалось найти уже в Кеми после ухода поезда).
Ехали весело. Во-первых, большинство из нас довольно давно не видели друг друга. Во-вторых, на вокзале мы ухитрились выпить не все пиво. В-третьих, компания подобралась преимущественно мужская, но присутствие плохо знакомой девушки располагало к ведению излишне громких разговоров и вообще воспоминаниям о былой жизни.
Разумеется, стояла июньско-июльская жара, и, разумеется, кондиционера в поезде не было. Остановок мы ждали с остервенением. Меня спасали сигареты - я часто отлучался в тамбур, где поддерживалась хоть какая-то вентиляция, а в вагоне, естественно, открывать окна не разрешали, ибо дети и дует. Мише же, бросившему курить месяца за три до описываемых событий, было совсем тяжело.
В Кемь мы прибыли около полуночи. Как всегда, городок встретил нас разбитой железнодорожной насыпью, смурными таксистами у багажного отделения вокзала и грязным вокзальным сортиром.
Белая ночь располагала к поиску точек, где нам продали бы пиво после полуночи, и прогулкам, отчего с нами произошла любопытная история.
Сидим мы около памятника революционерам Поморья. Подъезд к памятнику закрыт бетонными блоками, так что мы никого не боимся, беседуем и пьем пиво. Внезапно и очень тихо из-за угла выезжает милицейская машина. Как она объехала блоки, я не понял.
Из машины выходит толстый сержант. Он достает ручку, планшет с протоколами, задумчиво смотрит на нас и произносит примерно следущее:
- Ребята, я все понимаю. Погода хорошая, место красивое. Но распитие около памятников и культурных учреждений запрещено. Давайте вы лучше уйдете куда-нибудь.
Мы были не в настроении оказывать сопротивление, так что передохнуть мы сели уже на груду щебня около Успенского собора. Минуты через три из-за груды щебня выезжает та же самая ментовозка, проезжает мимо нас, притормаживает, но не останавливается. Сквозь лобовое стекло видно, как сержант разводит руками и уезжает, провожаемый недоуменными взглядами и взрывом хохота.
Контора "Причал", почти монопольно заведующая бронированием билетов на соловецкие кораблики, очень удивилась нашему звонку, хотя о приезде нашей группы и заказе маршрутки в Рабочеостровск мы договаривались примерно за месяц. Кто из нас перепутал даты, я сказать уже не могу, но "Причал" не растерялся, благо мы хотели плыть на "Косякове", а он, в отличие от прочих местных кораблей, почти резиновый. На острове случаются изрядные проблемы с отплытием, (так, в 2011 г. нас, бронировавших места за 2 недели, засовывали в трюм "Тумана" по остаточному принципу. Всего в него тогда погрузили около 100 человек. У швартовочной стенки все дружно вспоминали работорговлю, т.к. сесть на пол в трюме было изрядной проблемой. В море не вспоминали уже ни о чем - наиболее стойкие орали песни, чтобы не сблевать, остальные блевали, т.к. для полного счастья волна была балла на 3)
так что мы предпочли выкупить обратные билеты заранее, что сходу вогнало меня и Мышь в тоску.
В ходе погрузки мы выяснили, что наши коробки и рюкзаки проходят как багаж и должны оплачиваться отдельно. Я успел перебить собравшегося уже извиняться за нашу непредусмотрительность Мишу словами "за все уплочено", и после непродолжительной давки на причале и беготни с коробками на верхнюю палубу мы отплыли.
(фото Оли Бажановой)
Пожалуй, описывать острова бесполезно. Большой Соловецкий - мозаика из самых разнообразных биотопов. Здесь можно встретить тундроиды на южном берегу и уголок средней полосы в северной части острова. Гнилое лесное болото, по недоразумению именуемое оз. Мельничным, и крошечные торфяные озера на огромных вересковых пустошах. Блестящий от свежего лака сруб "Соловки-отеля" и крошечные рыбацкие хижины на Реболде.
В этот приезд больше всего меня поразили Промысловое и Севбер.
Гнусность Промыслового состоит еще и в том, что оно имеет заковыристые очертания, посему учеты на нем происходят так.
(голос с противоположного берега) - Готов!
Ты начинаешь ломиться сквозь ивняки или прямо по воде, стараясь поднимать как можно больше шума. Прямо из-под тебя вылетает пара громко орущих куликов и какая-то утка, но ты стоишь в густых кустах и можешь только заметить их силуэты и заорать, указывая направление полета.
(голос) - Стой!
- Я отсюда не вижу ни хрена. Есть дальше окно?
- Есть, до него метров 30.
Ты добредаешь до "окна" в прибрежной растительности и, держа бинокль наготове, медленно погружаешься в торф. В это время коллега в точности (отличаются только матюги) повторяет твои действия на противоположном берегу.
В действительности, в таких учетах есть своеобразная прелесть. Извращенная? Да, пожалуй.
В Промысловое с юга вдается длинный узкий мыс, образованный заросшей кустами сфагновой сплавиной. На одном из его берегов я обнаружил удивительно топкий берег с парой гнилых коряг. По ярко-лиловому (железо?) илу из-под маленького островка сфагнума плащом стекала вода, оставляя желтые разводы вокруг цепочки куличиных следов, где поток воды оказался чуть сильнее.
Наследивший кулик никуда не убегал - он орал на меня с одной из гнилых коряг. Чтобы поймать его, достаточно было протянуть руку. Но слишком уж громко он орал.
Севбер - северный берег. В нашей терминологии, Севбер начинается около рыбацкого поселка Реболда и кончается на заброшенном хуторе Новая Сосновка
Когда зародилась традиция ходить в кругосветки, сказать трудно. Кругосветка представляет собой кольцевой маршрут длиной от 40 км.; никакой особенной пользы такие маршруты не несут, так что можно считать их спортивно-идиотскими мероприятиями. В этот раз Сутор раззадорил меня маршрутом, прошедшим через Севбер и западную литораль острова около м. Белужий; длина пути, пройденного им и Витей, составила около 65 км. В моем представлении, нет ничего омерзительнее хождения по литоралям, поэтому я и И.А.Савинов придумали двигаться по дорогам, но зато на Печак (южная оконечность острова). Таким образом, за один ходовой день мы оказались в самой северной и самой южной точке о. Большой Соловецкий, пройдя 69,95 км. с заходом в магазин.
Реболда зажата на узкой полоске земли между морем и поросшими низкими соснами холмом; дома низкие, стоят редко, окруженные перекладинами, на которых покачивается под ветром сохнущая ламинария.
Севбер абсолютно, оглушающе безлюден. Там есть только ты, и ветер с моря, и узкая литораль, пересыпанная огромными гранитными булыжниками. Да и тебя там нет.
Печак, напротив, выглядит достаточно живым. Где-то в километре до самого мыса начинается "лесотундроид" - изрядных размеров криволесье из местной березы, перекрученной порывами зимнего ветра. На самом мысу раскинулся уже настоящий тундроид, иногда прерывающийся зарослями кустарника. Около зарослей гнездятся поморники; на волнах качаются какие-то мелкие утки; далеко в море деловито гудят сухогрузы.
Перед самым отъездом к нам приехали Тих и Танька, застав лагерь занятым добычей спирта из иодной настойки. Целью было вовсе не пить этот спирт (водки было вполне достаточно), а доказать возможность добычи. Поэтому первое, что он увидел - меня, центрифугирующего взвесь крахмала в иоде с помощью бутылки и веревки длиной около метра.
Отъезд
Производился, разумеется, в крайней спешке и полном бардаке. Мы наприглашали огромную толпу разных провожающих - человек, наверное, 20. Сейчас я даже не смогу вспомнить всех присутствовавших, хотя они очень помогли нам в погрузке. Особенно помог Юра Солюс и его "девятка", без нее мы бы распластались, не отходя от мишиного дома, который использовался в качестве склада продуктов. Не знаю, как остальные, а я точно раскорячился бы - только мой рюкзак (вещи на два месяца полуавтонома, определители, бинокль и часть детских вещей от Мыши) весил около 40 кг.Билеты закупались в разное время, разными людьми и в разные вагоны. Что немало украсило нашу жизнь во время погрузки и, особенно, разгрузки (одну из коробок удалось найти уже в Кеми после ухода поезда).
Ехали весело. Во-первых, большинство из нас довольно давно не видели друг друга. Во-вторых, на вокзале мы ухитрились выпить не все пиво. В-третьих, компания подобралась преимущественно мужская, но присутствие плохо знакомой девушки располагало к ведению излишне громких разговоров и вообще воспоминаниям о былой жизни.
Разумеется, стояла июньско-июльская жара, и, разумеется, кондиционера в поезде не было. Остановок мы ждали с остервенением. Меня спасали сигареты - я часто отлучался в тамбур, где поддерживалась хоть какая-то вентиляция, а в вагоне, естественно, открывать окна не разрешали, ибо дети и дует. Мише же, бросившему курить месяца за три до описываемых событий, было совсем тяжело.
Кемь - туда
Петрозаводск, Кондопога, Беломорск...В Кемь мы прибыли около полуночи. Как всегда, городок встретил нас разбитой железнодорожной насыпью, смурными таксистами у багажного отделения вокзала и грязным вокзальным сортиром.
Белая ночь располагала к поиску точек, где нам продали бы пиво после полуночи, и прогулкам, отчего с нами произошла любопытная история.
Сидим мы около памятника революционерам Поморья. Подъезд к памятнику закрыт бетонными блоками, так что мы никого не боимся, беседуем и пьем пиво. Внезапно и очень тихо из-за угла выезжает милицейская машина. Как она объехала блоки, я не понял.
Из машины выходит толстый сержант. Он достает ручку, планшет с протоколами, задумчиво смотрит на нас и произносит примерно следущее:
- Ребята, я все понимаю. Погода хорошая, место красивое. Но распитие около памятников и культурных учреждений запрещено. Давайте вы лучше уйдете куда-нибудь.
Мы были не в настроении оказывать сопротивление, так что передохнуть мы сели уже на груду щебня около Успенского собора. Минуты через три из-за груды щебня выезжает та же самая ментовозка, проезжает мимо нас, притормаживает, но не останавливается. Сквозь лобовое стекло видно, как сержант разводит руками и уезжает, провожаемый недоуменными взглядами и взрывом хохота.
Контора "Причал", почти монопольно заведующая бронированием билетов на соловецкие кораблики, очень удивилась нашему звонку, хотя о приезде нашей группы и заказе маршрутки в Рабочеостровск мы договаривались примерно за месяц. Кто из нас перепутал даты, я сказать уже не могу, но "Причал" не растерялся, благо мы хотели плыть на "Косякове", а он, в отличие от прочих местных кораблей, почти резиновый. На острове случаются изрядные проблемы с отплытием, (так, в 2011 г. нас, бронировавших места за 2 недели, засовывали в трюм "Тумана" по остаточному принципу. Всего в него тогда погрузили около 100 человек. У швартовочной стенки все дружно вспоминали работорговлю, т.к. сесть на пол в трюме было изрядной проблемой. В море не вспоминали уже ни о чем - наиболее стойкие орали песни, чтобы не сблевать, остальные блевали, т.к. для полного счастья волна была балла на 3)
так что мы предпочли выкупить обратные билеты заранее, что сходу вогнало меня и Мышь в тоску.
В ходе погрузки мы выяснили, что наши коробки и рюкзаки проходят как багаж и должны оплачиваться отдельно. Я успел перебить собравшегося уже извиняться за нашу непредусмотрительность Мишу словами "за все уплочено", и после непродолжительной давки на причале и беготни с коробками на верхнюю палубу мы отплыли.
Острова
Пожалуй, описывать острова бесполезно. Большой Соловецкий - мозаика из самых разнообразных биотопов. Здесь можно встретить тундроиды на южном берегу и уголок средней полосы в северной части острова. Гнилое лесное болото, по недоразумению именуемое оз. Мельничным, и крошечные торфяные озера на огромных вересковых пустошах. Блестящий от свежего лака сруб "Соловки-отеля" и крошечные рыбацкие хижины на Реболде.
В этот приезд больше всего меня поразили Промысловое и Севбер.
Не-говнозеро на фоне спины Таты. Фото Оли Бажановой
Промысловое - сравнительно крупное лесное говнозеро. Говнозеро - это официальный термин, обозначает он гнилые заторфованные лужи, с берегами, обильно поросшими ивняком, зачастую с мощной вахтово-кубышковой сплавиной. Как и у всех местных озер, глубина под берегом Промыслового - чуть выше колена, т.е. чуть ниже верхней кромки развернутого болотника. Дальше-хуже; местами передвигаться можно только балансируя на корневищах кубышек, местами можно провалиться по пояс в жидкий ил. Неприятность заключается в том, что в таких озерах водится много мелких беспозвоночных - а значит, на них особенно много птиц. Такие озера особенно важны для учетов.Гнусность Промыслового состоит еще и в том, что оно имеет заковыристые очертания, посему учеты на нем происходят так.
(голос с противоположного берега) - Готов!
Ты начинаешь ломиться сквозь ивняки или прямо по воде, стараясь поднимать как можно больше шума. Прямо из-под тебя вылетает пара громко орущих куликов и какая-то утка, но ты стоишь в густых кустах и можешь только заметить их силуэты и заорать, указывая направление полета.
(голос) - Стой!
- Я отсюда не вижу ни хрена. Есть дальше окно?
- Есть, до него метров 30.
Ты добредаешь до "окна" в прибрежной растительности и, держа бинокль наготове, медленно погружаешься в торф. В это время коллега в точности (отличаются только матюги) повторяет твои действия на противоположном берегу.
В действительности, в таких учетах есть своеобразная прелесть. Извращенная? Да, пожалуй.
В Промысловое с юга вдается длинный узкий мыс, образованный заросшей кустами сфагновой сплавиной. На одном из его берегов я обнаружил удивительно топкий берег с парой гнилых коряг. По ярко-лиловому (железо?) илу из-под маленького островка сфагнума плащом стекала вода, оставляя желтые разводы вокруг цепочки куличиных следов, где поток воды оказался чуть сильнее.
Наследивший кулик никуда не убегал - он орал на меня с одной из гнилых коряг. Чтобы поймать его, достаточно было протянуть руку. Но слишком уж громко он орал.
Севбер - северный берег. В нашей терминологии, Севбер начинается около рыбацкого поселка Реболда и кончается на заброшенном хуторе Новая Сосновка
Когда зародилась традиция ходить в кругосветки, сказать трудно. Кругосветка представляет собой кольцевой маршрут длиной от 40 км.; никакой особенной пользы такие маршруты не несут, так что можно считать их спортивно-идиотскими мероприятиями. В этот раз Сутор раззадорил меня маршрутом, прошедшим через Севбер и западную литораль острова около м. Белужий; длина пути, пройденного им и Витей, составила около 65 км. В моем представлении, нет ничего омерзительнее хождения по литоралям, поэтому я и И.А.Савинов придумали двигаться по дорогам, но зато на Печак (южная оконечность острова). Таким образом, за один ходовой день мы оказались в самой северной и самой южной точке о. Большой Соловецкий, пройдя 69,95 км. с заходом в магазин.
Реболда зажата на узкой полоске земли между морем и поросшими низкими соснами холмом; дома низкие, стоят редко, окруженные перекладинами, на которых покачивается под ветром сохнущая ламинария.
Севбер абсолютно, оглушающе безлюден. Там есть только ты, и ветер с моря, и узкая литораль, пересыпанная огромными гранитными булыжниками. Да и тебя там нет.
Реболда, суторовская кругосветка, позирует Витя Федорчук.
Новая Сосновка
(все фото украдены у Сутора).Печак, напротив, выглядит достаточно живым. Где-то в километре до самого мыса начинается "лесотундроид" - изрядных размеров криволесье из местной березы, перекрученной порывами зимнего ветра. На самом мысу раскинулся уже настоящий тундроид, иногда прерывающийся зарослями кустарника. Около зарослей гнездятся поморники; на волнах качаются какие-то мелкие утки; далеко в море деловито гудят сухогрузы.
Перед самым отъездом к нам приехали Тих и Танька, застав лагерь занятым добычей спирта из иодной настойки. Целью было вовсе не пить этот спирт (водки было вполне достаточно), а доказать возможность добычи. Поэтому первое, что он увидел - меня, центрифугирующего взвесь крахмала в иоде с помощью бутылки и веревки длиной около метра.
Монастырь и оз. Святое на фоне Жижилкина. Фото Сутора.
Кемь на обратном пути запомнилась нам разве что феерическим проездом до вокзала. После загрузки Мыши, Тиха, двух мелких и их барахла в несчастную "Ниву", к нам подошел охранник парковки у "Причала". Долго смотрел на нас и спрашивал, как мы собираемся ехать в Кемь. Мы ответили, что пока никак и ищем транспорт. Охранник куда-то позвонил, рассказал про прошедший вчера главный местный праздник - День Рыбака, и последовавший кризис у местного населения, и объяснил, куда идти и кого ждать за какую-то грошовую плату. В итоге, наша компания в полном составе загрузилась в кузов бортовой "газели" и орала песни - нам было интересно, остановят ли музыкальный экипаж гайцы.
Комментариев нет:
Отправить комментарий